Женитьба — это помеха для философских занятий. Что общего между учениками и челядью, налоем для письма и люлькой, между книгами или таблицами и прялкой, грифелем или пером и веретеном? Кто, наконец, погрузившись в богословские или философские размышления, может вытерпеть детский плач, колыбельные песни кормилиц, суетливую толпу домашних слуг и служанок? Кто в состоянии переносить эту постоянную нечистоплотность младенцев?